hvostova

Судя по всему, ко вчерашнему концерту организаторы провели работу над ошибками, и петербургская программа была интереснее, сбалансированнее и логичнее московской.

Концерт закончился без двадцати два; по неожиданно ставшей тёплой белой ночи мы прогулялись от Театральной площади до Гостиного двора, добрались на ночном автобусе до дома и умиротворённые улеглись спать, когда уже рассвело. Было, кажется, около четырёх.

hvostova

В первом туре послушала двенадцать пианистов. Из них более или менее понравились шестеро – во второй тур прошли пять. У Антона Яшкина была, мне кажется, лучшая “Аппассионата” конкурса (что-то сильно он покраснел: все повально играют её, будто Бетховен не писал других сонат, не говоря о других композиторах). Остальное в его исполнении, конечно, немало способствовало тому, что во второй тур его не взяли. Справедливо.

Запомнилась вторая часть сонаты Гайдна у Сары.

Из тех, к кому возникло категорическое отторжение, – Шишкин, Гугнин и Мун. Первый продолжает отторгаться после всех туров. Удивительно, что каждый второй его адепт апеллирует к подходящему внешнему облику (comme il faut, так сказать): это, конечно, неоценимое достоинство для участника конкурса Чайковского. Не удивлюсь, если ему первую премию дадут:)

Обратила внимание на Канторова: “ Ничего себе, – думаю, – замахнуться на второй концерт Брамса”. После первого тура он оставил непонятное близкое к приятному впечатление. С японцем дела обстояли не лучше, но я решила, что скорее он должен пройти во второй тур, чем нет: взяли.

Во втором туре послушала всех (некоторых не в полном объёме – не выдержала). Из тех, кто понравился в первом туре, продолжали скорее нравится двое: Емельянов и Мельников. Канторов своим Брамсом разочаровал: стало понятно, что на второй концерт он (или педагог?) замахнулся от большой ничем не подкреплённой наглости. Причём есть ощущение, что у него огромный разрыв между замыслом и воплощением: понимает, как должно звучать, но не звучит, чёрт возьми! (а ему, по-моему, кажется, что так и в действительности звучит, как у него в голове). Фудзита тоже не очаровал: что тебе Скрябин, что Шопен – всё едино. Про остальных: не пожалела, что не слышала их в первом туре. Разве что Ань Тяньсю оказался лучше, чем я ожидала. И Генюшене по результатам двух туров, в принципе, понравилась. Сару не пропустили дальше по делу.

С оркестром не понравился никто. Сам оркестр тем паче. Канторов (или педагог?), конечно, странный: по-моему, и выдающемуся-то пианисту трудно сделать из второго концерта Чайковского шедевр. В этом смысле первый, даже несмотря на множество имеющихся известных блестящих исполнений, всё-таки выигрышнее. Про Брамса промолчу.

Если нужно непременно присудить первую премию, я по совокупности вручила бы Емельянову. Если не обязательно – никому.

P.S. Забавно читать комментарии про то, как упал уровень конкурса в сравнении – с каким? – с предыдущим. Смехота!
P.P.S. Пойду на гала, хочу послушать певцов и духовых.

hvostova

“Аида” не принадлежит к числу моих любимых опер, скорее всего, в силу своей чрезмерной монументальности, как сюжетной, так и музыкальной. (К ней нередко прилагаются и солисты весьма внушительных размеров: в прошлый раз это были Аида-Людмила Монастырская и Амнерис-Ольга Бородина, в этот раз – Аида-Анна Нетребко и Амнерис-Анита Рачвелишвили с добавлением Радамеса-Александра Антоненко, который, как Паварротти, к сожалению, только выглядит). Тем не менее, с каждым разом я слушаю её со всё большим удовольствием, несмотря на то, что музыка позднего Верди не очень меня вдохновляет.

hvostova

Возвращаясь домой на метро, я периодически обнаруживала себя потерянной во времени и пространстве, не представляя, где еду и когда мне выходить. Нервотрёпная неделя, бессонные ночи, бокал pinot grigio и одиночество тому, видимо, способствовали. Иногда я с удовольствием хожу в театра одна.

“Искатели жемчуга” – приятный спектакль для субботнего вечера, не оперный шедевр (несмотря на яркие романсы и дуэты и слова маэстро Нозеда, хотя согласна, музыка интересная и оригинальная), не потрясение с точки зрения постановки (как всегда, с миру по нитке, что-то слишком абстрактно-эклектичное без пространственно-временной идентичности, но не вызывающее отторжения), не захватывающее дух пение (хотя на дуэте Зурги и Лейлы в третьем акте немного мурашек пробежало).

Перед трансляцией я подумала о том, что из всех, кого видела в Мет в качестве ведущих (so called host), меньше всех мне понравилась Патрисия Рашетт (а Рене Флеминг и Джойс ДиДонато я обожаю не меньше самих спектаклей). Именно она и появилась на экране. Хорошо, что было не слишком занудно.

hvostova

Наверняка, кому-то моё открытие покажется смешным и банальным, но я в некотором смысле познаю мир оперы “от окраины к центру”, медленно, фрагментарно и время от времени раскапывая прошлое.

Именно поэтому, по всей видимости, мне раньше не попадалось этого имени. Или, возможно, оно мелькало где-то совсем вскользь и в моей голове не задержалось. По крайней мере, я точно не слышала, как Галина Олейниченко поёт: такого я точно ни забыть, ни перепутать не могла.

Началось всё банально: с попытки найти первую арию Снегурочки, которая бы мне понравилась (“С подружками по ягоды ходить”), которая бы мне понравилась, и случайно отвлеклась на Марфу. Тут-то меня и накрыло!

hvostova

Меня лично проблема ужасающего состояния современной российской эстрады практически не касается. И не потому, что я не слушаю популярную музыку (во избежание недоразумений сразу поясню, что отношу к ней все неклассические стили, включая поп, рок, джаз, рэп и т.д.): очень даже слушаю, гораздо больше, чем оперу и инструментальную классику. И люблю. Просто мне вполне достаточно того, что поется на английском (это воспринимается как родное), французском, испанском и итальянском.

Но если смотреть шире, то проблема практического отсутствия русской популярной музыки (потому что слушать то, что сегодня пишется и исполняется на русском, просто невозможно) угнетает меня ужасно как общекультурная проблема. Я, в отличие от многих ортодоксов, уверена, что эстрада нужна, важна и должна быть. И должна быть в том числе в русском языковом и музыкальном пространстве.