Я здесь живу...

Пока изучала фортепианные концерты Сен-Санса, наткнулась на чудесное исполнение 2-го концерта Беллой Давидович. А потом послушала её Шопена: и баллады с экспромтами, и оба концерта: по-моему, это прекрасно. Живу теперь неделю с Шопеном.

Ну и вообще всю жизнь с ним.

В праздники Никита уговорил нас посмотреть “Зелёную книгу”: вот мы, идиоты, раньше не поддались на его уговоры. Отличный фильм и совершенно бесподобный дуэт Вигго Мортенсена и Махершалы Али.

Я не слушала раньше Дона Ширли, и совершенно напрасно!

Живу с его ‘Drown in My Own Tears’ (‘Margie’, ‘One for My Baby’, ‘Stand by Me’, да и другие треки) и Гершвиным (инструментальная версия ‘The Man I Love’ прекраснее всех вокальных, что я знаю).

А вот упомянутая в фильме пластинка “Orpheus in the Underworld” у меня как-то не очень пошла.

Странное ощущение, когда хочется спать даже во сне. Ты просыпаешься оттого, что невыносимо хочется спать, и потом долго не можешь заснуть, пытаясь понять, как это началось и что происходит.

Год, закончившийся немного безумной смесью абсолютно романтичного Сен-Санса и предельно несерьёзного Гершвина, looked a little bit weird.

Год, начавшийся рассказами Довлатова на сцене Учебного театра, appears to become even more unpredictable.

Как многого я не знаю о музыке! Не представляю, почему я раньше не слушала фортепианных концертов Сен-Санса: они невыразимо прекрасны, настолько, я живу с ними неделю и совершенно не хочу расставаться. Видимо, с годами я становлюсь всё более неизлечимым романтиком.

Ажиотаж вокруг пианистов нарастает к концу года, с приближением “Ликов современного пианизма”. В этом году сказываются, видимо, ещё и последствия Чайника, на котором конкурс пианистов, по-моему, вызвал нешуточную бурю страстей. Самое время вспомнить о концерте Алексея Мельникова, про который я до сих пор так и не удосужилась написать.

Конечно, привлёк меня в программе второй концерт Рахманинова (на конкурсе Алексей играл третий). Наибольшее удовольствие в результате я получила от “Тиля Уленшпигеля”, который по задору и озорству напомнил мне диснеевских “Тома и Джерри”. Малер, пожалуй, тоже пришёлся по душе. Сибелиус был хорош для начала.

А концерт Рахманинова показался сыроватым и немного рваным, состоящим из отдельных не очень связанных единством замысла фрагментов, некоторые из которых были прекрасны сами по себе (больше других мне понравилась вторая часть). Временами рояль умудрялся пропадать, что совсем уж странно. Хотелось бы услышать более зрелое исполнение.

30 декабря мы идём слушать Дмитрия Шишкина.

Как это ни банально, «Евгений Онегин» - одна из двух русских опер, которые я люблю. И в ней, конечно, «Письмо Татьяны». Я услышала его в трансляции концерта Марины Ребеки из КЗЧ (жаль, что она ни разу так и не доехала до Петербурга и, видимо, в ближайшее время не собирается), и очень захотелось послушать его в целой опере. По счастью, на глаза попалась информация о трансляции из Венской оперы. Разница во времени позволила к ней подключиться.

Собственно, кроме Татьяны, слушать там было некого. Даже полонез был крайне невразумительным. Онегин-Пинхасович - более или менее в третьем действии, но истерил непозволительно много - сплошная пошлость.

То, что изображали Ленский-Бреслик и Гремин-Фурланетто (при всем моем уважении к последнему), я бы пением не назвала. Привычка современных оперных режиссёров превращать Ольгу в весьма распутную и беспринципную особу бесит до невозможности.

О костюмах и декорациях лучше не распространяться: в духе европейского минимализма с идиотскими яркими вкраплениями. Чего я не понимаю про эту оперу, так это почему ни разу я не видела малинового берета: неужели буквальное следование тексту хотя бы в таких мелочах настолько претит свободе режиссерского самовыражения?!

Марина Ребека летом будет петь трубадурскую Леонору тоже в Вене и тоже будет трансляция. А ещё я до безумия хочу послушать ее фаустовскую Маргариту и Виолетту, пока не поздно. Придётся, видимо, ловить ее в Риге.

Если Вы не хотите быть перепиленным виолончельным смычком или вернуться с концерта с головой, пробитой валторной, не приглашайте на такие концерты неискушённого слушателя.

Это шутка: нужно всего лишь незашоренное и непосредственное восприятие музыки. Фортепианный Бриттен прошёл спокойно, без восторгов, но и без раздражения, почти мимо. При случае я его ещё послушаю, но со всех ног не побегу. Шопеновская экспромт-фантазия до-диез минор, сыгранная Филиппом Копачевским на бис, мне, без сомнения, ближе, хотя её я предпочту в другом исполнении.

Зато “Энигма-вариации” так изумительно попали в моё настроение и внутреннее состояние, что я слушала их ещё неделю после концерта. Andante (B.G.N.) задело меня сильнее, чем Adagio (Nimrod). Я даже подумываю сходить на концерт в филармонии 26 января, где, помимо вариаций, будут играть гершвиновскую Rhapsody in Blue.

Судя по всему, ко вчерашнему концерту организаторы провели работу над ошибками, и петербургская программа была интереснее, сбалансированнее и логичнее московской.

Концерт закончился без двадцати два; по неожиданно ставшей тёплой белой ночи мы прогулялись от Театральной площади до Гостиного двора, добрались на ночном автобусе до дома и умиротворённые улеглись спать, когда уже рассвело. Было, кажется, около четырёх.

В первом туре послушала двенадцать пианистов. Из них более или менее понравились шестеро – во второй тур прошли пять. У Антона Яшкина была, мне кажется, лучшая “Аппассионата” конкурса (что-то сильно он покраснел: все повально играют её, будто Бетховен не писал других сонат, не говоря о других композиторах). Остальное в его исполнении, конечно, немало способствовало тому, что во второй тур его не взяли. Справедливо.

Запомнилась вторая часть сонаты Гайдна у Сары.

Из тех, к кому возникло категорическое отторжение, – Шишкин, Гугнин и Мун. Первый продолжает отторгаться после всех туров. Удивительно, что каждый второй его адепт апеллирует к подходящему внешнему облику (comme il faut, так сказать): это, конечно, неоценимое достоинство для участника конкурса Чайковского. Не удивлюсь, если ему первую премию дадут:)

Обратила внимание на Канторова: “ Ничего себе, – думаю, – замахнуться на второй концерт Брамса”. После первого тура он оставил непонятное близкое к приятному впечатление. С японцем дела обстояли не лучше, но я решила, что скорее он должен пройти во второй тур, чем нет: взяли.

Во втором туре послушала всех (некоторых не в полном объёме – не выдержала). Из тех, кто понравился в первом туре, продолжали скорее нравится двое: Емельянов и Мельников. Канторов своим Брамсом разочаровал: стало понятно, что на второй концерт он (или педагог?) замахнулся от большой ничем не подкреплённой наглости. Причём есть ощущение, что у него огромный разрыв между замыслом и воплощением: понимает, как должно звучать, но не звучит, чёрт возьми! (а ему, по-моему, кажется, что так и в действительности звучит, как у него в голове). Фудзита тоже не очаровал: что тебе Скрябин, что Шопен – всё едино. Про остальных: не пожалела, что не слышала их в первом туре. Разве что Ань Тяньсю оказался лучше, чем я ожидала. И Генюшене по результатам двух туров, в принципе, понравилась. Сару не пропустили дальше по делу.

С оркестром не понравился никто. Сам оркестр тем паче. Канторов (или педагог?), конечно, странный: по-моему, и выдающемуся-то пианисту трудно сделать из второго концерта Чайковского шедевр. В этом смысле первый, даже несмотря на множество имеющихся известных блестящих исполнений, всё-таки выигрышнее. Про Брамса промолчу.

Если нужно непременно присудить первую премию, я по совокупности вручила бы Емельянову. Если не обязательно – никому.

P.S. Забавно читать комментарии про то, как упал уровень конкурса в сравнении – с каким? – с предыдущим. Смехота!
P.P.S. Пойду на гала, хочу послушать певцов и духовых.