hvostova

Кристиан Блэкшоу играет в полумраке: это необычно и очень располагает слушателей камерных концертов.

Недавняя идея Мариинки просить перед концертом не хлопать между частями произведений приносит свои плоды: публика на воскресном концерте не только не хлопала, но и ловила флюиды пианиста, начиная аплодировать только тогда, когда музыкант был готов воспринимать окружающие внешние звуки после полного растворения в тишине последней ноты.

Серьезная конкуренция в этот вечер со стороны новой и исторической сцен, по всей видимости, способствовала тому, что в зале были единицы случайных людей (или их не было совсем). У меня вообще сложилось впечатление, что публика в заметной части состояла из играющих людей.

На «Музыкальных моментах» мне пришла в голову мысль, что, пожалуй, Блэкшоу интересен сам по себе как пианист гораздо больше, чем какой-то композитор в его исполнении, чем какая-то конкретная музыка. То, что мысль эта родилась на столь любимом мной Шуберте, немного насторожило. Но это оказалось просто кратковременным периодом "погружения".

Шуман покорил меня накатывающим романтическим пылом. При сдержанной и строгой манере Блэкшоу такое неожиданное откровение от Шумана в его исполнении ощутимо участило мое сердцебиение перед антрактом.

19-соната Шуберта, сыгранная после антракта, безоговорочно убедила в том, что Шуберт – композитор Блэкшоу, и совсем неслучайно мне захотелось услышать пианиста с подобной программой после прошлогоднего «Зимнего пути».

Я отнюдь не считаю, что в музыке Шуберта нужно непременно рвать душу в клочья, хотя и такие трактовки некоторых исполнителей обожаю. Внешне кажущийся немного бесстрастным, но полный внутреннего напряжения и драматизма при необычайно светлых и легких пассажах Шуберт мне близок не меньше. У Блэкшоу он именно такой, с контрастом глубокого и трагичного в нижнем и пронзительного и светлого в верхнем регистрах, с резкими, но органичными сменами настроений от трагедии до невообразимой радости, с поразительной целостностью и завершенностью всех метаний. У Блэкшоу очень классический по манере исполнения Шуберт. И удивительно многоголосный рояль. Последние ноты держатся и угасают восхитительно.

На бис пианист чудесно сыграл третий соль-бемоль мажорный экспромт из четырех шубертовских экспромтов op.90.

Летний вечер после концерта прошёл в состоянии, близком к невесомости.